В конце ноября 1928 г., 14-го кислева, под Варшавой состоялась свадьба р.Менахема-Мендла и Хаи-Мушки. После свадьбы молодая пара жила в Берлине, а затем в Париже. В эти годы р. Менахем-Мендл получил несколько ученых степеней в Берлинском университете и в Сорбонне.
Одним из самых загадочных этапов жизни Ребе была его учеба в университете -сначала в Берлинском, а затем (в течение семи лет!) в Париже, в Сорбонне и в Парижском инженерном колледже. В этой теме нас удивляет:
1. Необычно долгий, даже для фанатика высшего образования (каким он не был) срок учебы. Учеба в университете начинается вскоре после выезда из СССР и заканчивается только в 1938 году.
2. Поражающий разнообразием список изучаемых предметов: ядерная физика, математика, химия, электромеханика, кораблестроение, психология и – это только то, что нам известно…
3. Незначительное время, которое он уделял всем этим дисциплинам. Посещение лекций, лабораторные работы – все остальное время посвящено занятиям Торой.
4. Нарушение традиции. Хасиды, тем более их лидеры, своих родных в университет не посылали. Здесь же происходит нечто обратное: рабби Йосеф-Ицхак настаивает, чтобы его зять поступил в университет. И тот, без особого восторга, соглашается. Вернее, просто выполняет то, что советует тесть.
И это загадка. Некоторый свет на нее проливают беседы хасидов.Так вот, хасиды говорили, что именно потому, что молодой мудрец так глубоко проник в тайны Торы, его наставник захотел, чтобы он обратил внимание и на самую внешнюю оболочку Божьей мудрости – на светские науки. Некоторые идут дальше, утверждая, что будущий Ребе должен был связать нити человеческих знаний воедино, подчинив их своей будущей деятельности лидера всего народа.
Они с женой сняли маленькую квартиру (полторы комнаты) в еврейском квартале Парижа. В университет в середине учебного года без знания французского его принимать не хотели. Впрочем, хватило небольшой протекции, чтобы лед треснул и молодому рабби разрешили посещать лекции, дав испытательный срок. Труднее было со шляпой. По уставу Сорбонны в помещении университета в шляпе находиться нельзя. Сошлись на том, что р. Менахем-Мендл будет сидеть на лекциях в берете…
В ту пору в Париже жил Шмуэль Безбородко, владелец фирмы по производству сложной оптики, в том числе для самолетов и кораблей. У него был проект, который не ладился уже в течение нескольких лет. Он обратился к р.Менахему-Мендлу. Безбородко просил подсказать техническое решение одного из узлов своего проекта. Молодой рабби просмотрел проект и сделал десятки замечаний, которые во много раз увеличили эффективность всей конструкции, а не только одного узла.
Меир Шохетман, один из близких знакомых молодых Шнеерсонов в Париже, вспоминает, что в их доме говорили на идиш. Дом был теплым и притягивал людей. Хозяйка очень гостеприимна, скромна, с утонченной простотой. Хозяин дома занят множеством дел, в том числе организацией послеобеденных занятий по Торе для учащихся французских школ. Спит едва ли 4-5 часов в день. Каждая минута на счету. И, наперекор этому ритму, готов принять каждого, понять и помочь, ни разу не взглянув на часы. Таким был он, будущий Ребе.
Кто-то встретил р. Менахема-Мендла на оживленной парижской улице, который шел и на ходу читал газету. Когда они поравнялись, знакомый увидел, что газета пожелтевшая и что в ней две дыры – смотреть на дорогу. Говорят: «увидеть Париж – и умереть». Молодой мудрец хотел жить и поэтому предпочитал не смотреть на всю эту блестящую мишуру, даже мельком. Зато он много времени проводил в парижских библиотеках, читая старинные манускрипты.
У него было редкое, надежное искусство всюду оставаться самим собой – даже в берете, даже в Париже.